Адели

Более двадцати лет тому назад поднимался я впервые по широкой лестнице старого дома в одном из тишайших московских переулков близ Арбата. Было странно сознавать, что когда-то и Александр Блок подходил к этой дубовой двери на втором этаже и нажимал на черную кнопку старинного электрического звонка.

Война застигла Блока в Шахматове. Он встретил ее как новую нелепость и без того нелепой жизни. Он любил Германию, немецкие университеты, поэтов, музыкантов, философов; ему трудно понять, почему народы должны сражаться в угоду своим властителям. Самый тяжелый и позорный мир лучше, чем любая война. Любовь Дмитриевна сразу же выучилась на сестру милосердия и отправилась на фронт. Михаил Терещенко отказался от всякой литературной деятельности.

Я очень люблю стихи Есенина... Есть в есенинской певучей поэзии прелесть незабываемая, неотразимая. Так писал в конце 1950 года в эмиграции бывший поэт-акмеист «второго призыва» Георгий Адамович. Тот самый, который при жизни Есенина называл его поэзию до крайности скудной, жалкой и беспомощной, а в воспоминаниях, опубликованных в парижском «Звене» в начале 1926 года, заметил: «Поэзия Есенина — слабая поэзия»; «поэзия Есенина не волнует меня нисколько и не волновала никогда»